Неточные совпадения
Я помню, что в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты. Писать я не мог долго:
тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по
комнате; потом сел и открыл роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..
Базаров встал. Лампа тускло горела посреди потемневшей, благовонной, уединённой
комнаты; сквозь изредка колыхавшуюся штору вливалась раздражительная свежесть ночи, слышалось ее таинственное шептание. Одинцова не шевелилась ни одним членом, но
тайное волнение охватывало ее понемногу… Оно сообщилось Базарову. Он вдруг почувствовал себя наедине с молодою, прекрасною женщиной…
Николай Петрович читал ему журналы, Фенечка ему прислуживала по-прежнему, приносила бульон, лимонад, яйца всмятку, чай; но
тайный ужас овладевал ею каждый раз, когда она входила в его
комнату.
Казалось, всё было сказано. Но председатель никак не мог расстаться с своим правом говорить — так ему приятно было слушать внушительные интонации своего голоса — и нашел нужным еще сказать несколько слов о важности того права, которое дано присяжным, и о том, как они должны с вниманием и осторожностью пользоваться этим правом и не злоупотреблять им, о том, что они принимали присягу, что они — совесть общества, и что
тайна совещательной
комнаты должна быть священна, и т. д., и т. д.
Несколько раз Надежда Васильевна выходила из своей
комнаты с твердой решимостью сейчас же объясниться с отцом, но у нее опускались каждый раз руки, начинали дрожать колени, и она возвращалась опять в свою
комнату, чтобы снова переживать свои
тайные муки.
Вот в эти-то мгновения он и любил, чтобы подле, поблизости, пожалуй хоть и не в той
комнате, а во флигеле, был такой человек, преданный, твердый, совсем не такой, как он, не развратный, который хотя бы все это совершающееся беспутство и видел и знал все
тайны, но все же из преданности допускал бы это все, не противился, главное — не укорял и ничем бы не грозил, ни в сем веке, ни в будущем; а в случае нужды так бы и защитил его, — от кого?
Ты видела в зале, как горят щеки, как блистают глаза; ты видела, они уходили, они приходили; они уходили — это я увлекала их, здесь
комната каждого и каждой — мой приют, в них мои
тайны ненарушимы, занавесы дверей, роскошные ковры, поглощающие звук, там тишина, там
тайна; они возвращались — это я возвращала их из царства моих
тайн на легкое веселье Здесь царствую я».
«Где другие? — говорит светлая царица, — они везде; многие в театре, одни актерами, другие музыкантами, третьи зрителями, как нравится кому; иные рассеялись по аудиториям, музеям, сидят в библиотеке; иные в аллеях сада, иные в своих
комнатах или чтобы отдохнуть наедине, или с своими детьми, но больше, больше всего — это моя
тайна.
— Да, да, — повторил я с каким-то ожесточением, — и в этом вы одни виноваты, вы одни. Зачем вы сами выдали вашу
тайну? Кто заставлял вас все высказать вашему брату? Он сегодня был сам у меня и передал мне ваш разговор с ним. — Я старался не глядеть на Асю и ходил большими шагами по
комнате. — Теперь все пропало, все, все.
Не будучи в состоянии угомонить этот
тайный голос, она бесцельно бродила по опустелым
комнатам, вглядывалась в церковь, под сенью которой раскинулось сельское кладбище, и припоминала. Старик муж в могиле, дети разбрелись во все стороны, старые слуги вымерли, к новым она примениться не может… не пора ли и ей очистить место для других?
В 1923–1924 годах на месте, где были «Мясницкие» меблированные
комнаты, выстроены торговые помещения. Под ними оказались глубоченные подвалы со сводами и какими-то столбами, напоминавшие соседние тюрьмы «
Тайного приказа», к которому, вероятно, принадлежали они. Теперь их засыпали, но до революции они были утилизированы торговцем Чичкиным для склада молочных продуктов.
Вот, например, мы сидим в той самой
комнате, где сто лет назад сидел Степан Иванович Шешковский, начальник
тайной экспедиции, и производил здесь пытки арестованных.
В течение нескольких секунд он стоял с приподнятым кверху и просветлевшим лицом. Он был так странен, что все невольно обратились к нему, и кругом все смолкло. Всем казалось, что человек, стоявший среди
комнаты, был не тот, которого они так хорошо знали, а какой-то другой, незнакомый. А тот прежний исчез, окруженный внезапно опустившеюся на него
тайной.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел на нее, она на него посмотрела — и обоим стало почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то
тайный упрек на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог; оставаться в одной
комнате с нею, гостем в числе других гостей, — было тяжело: он решился уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется на ее дружбу.
Паншин расхаживал по
комнате и говорил красиво, но с
тайным озлоблением: казалось, он бранил не целое поколенье, а нескольких известных ему людей.
Вы извините, пожалуйста, что я не предупредил вас, здесь нет никаких
тайн, — проговорил Рациборский и, пригласив гостей идти в общие
комнаты, вышел.
Неожиданно быстрое исполнение моих
тайных желаний меня и обрадовало и испугало; однако я не выказал овладевшего мною смущения — и предварительно отправился к себе в
комнату, чтобы надеть новенький галстук и сюртучок: дома я еще ходил в куртке и в отложных воротничках, хотя очень ими тяготился.
Они оба вскочили с кровати и принялись с сумасшедшим лукавым смехом ловить Ромашова. И все это вместе — эта темная вонючая
комната, это
тайное фантастическое пьянство среди ночи, без огня, эти два обезумевших человека — все вдруг повеяло на Ромашова нестерпимым ужасом смерти и сумасшествия. Он с пронзительным криком оттолкнул Золотухина далеко в сторону и, весь содрогаясь, выскочил из мертвецкой.
Факт этот он от меня тогда утаил; но теперь, только что вбежал Петр Степанович, с своею всегдашнею усмешкой, столь наивно высокомерною, и с неприятно любопытным, шныряющим по углам взглядом, как тотчас же Степан Трофимович сделал мне
тайный знак, чтоб я не оставлял
комнату.
Карета остановилась наконец перед гостиницей. Литвинов проводил обеих путешественниц в удержанный для них нумер, обещал зайти через час и вернулся в свою
комнату. Затихшее на миг очарование овладело им немедленно, как только он вступил в нее. Здесь, в этой
комнате, со вчерашнего дня царствовала Ирина; все говорило о ней, самый воздух, казалось, сохранил
тайные следы ее посещения…
Я уже знал
тайну этой
комнаты. В ней был застрелен наповал ворвавшимся неожиданно гусаром актер Кулебякин.
Хуже всего, что Орлов необдуманно посвятил в
тайну своего обмана также и Полю, приказав ей принести сорочки на Сергиевскую. После этого она со злорадством и с непостижимою для меня ненавистью смотрела на Зинаиду Федоровну и не переставала у себя в
комнате и в передней фыркать от удовольствия.
К тому ж вам будет полная свобода; в вашей
комнате все стены капитальные: вы можете шуметь, петь, кричать, одним словом, делать все, что вам угодно; вы этим никого не обеспокоите, и даже, если б вам вздумалось, — прибавил с улыбкою Рено, — сделать этого купца поверенным каких-нибудь сердечных
тайн, то не бойтесь: никто не подслушает имени вашей любезной.
Дача, куда меня звала Дося, была в лесу, направо от московского шоссе, недалеко от бывшей дачки Урмановых. Дача была большая, но в ней зимой жили только два студента, занимавшие две
комнаты. Она была в стороне и представляла то удобство, что в случае надобности жильцы открывали другие
комнаты, и тогда помещалось сколько угодно народу. Там часто происходили наши
тайные собрания.
Со свечой в руке взошла Наталья Сергевна в маленькую
комнату, где лежала Ольга; стены озарились, увешанные платьями и шубами, и тень от толстой госпожи упала на столик, покрытый пестрым платком; в этой
комнате протекала половина жизни молодой девушки, прекрасной, пылкой… здесь ей снились часто молодые мужчины, стройные, ласковые, снились большие города с каменными домами и златоглавыми церквями; — здесь, когда зимой шумела мятелица и снег белыми клоками упадал на тусклое окно и собирался перед ним в высокий сугроб, она любила смотреть, завернутая в теплую шубейку, на белые степи, серое небо и ветлы, обвешанные инеем и колеблемые взад и вперед; и
тайные, неизъяснимые желания, какие бывают у девушки в семнадцать лет, волновали кровь ее; и досада заставляла плакать; вырывала иголку из рук.
Под разными предлогами, пренебрегая гнев госпожи своей, Ольга отлучалась от скучной работы и старалась встретить где-нибудь в отдаленной пустой
комнате Вадима; и странно! она почти всегда находила его там, где думала найти — и тогда просьбы, ласки, все хитрости были употребляемы, чтобы выманить желанную
тайну — однако он был непреклонен; умел отвести разговор на другой предмет, занимал ее разными рассказами — но
тайны не было; она дивилась его уму, его бурному нраву, начинала проникать в его сумрачную душу и заметила, что этот человек рожден не для рабства: — и это заставило ее иметь к нему доверенность; немудрено; — власть разлучает гордые души, а неволя соединяет их.
Жил он почти незаметно и, если его не звали вниз, — в
комнаты не сходил. Шевырялся в саду, срезывая сухие сучья с деревьев, черепахой ползал по земле, выпалывая сорные травы, сморщивался, подсыхал телом и говорил с людями тихо, точно рассказывая важные
тайны. Церковь посещал неохотно, отговариваясь нездоровьем, дома молился мало и говорить о боге не любил, упрямо уклоняясь от таких разговоров.
— Ну, бог с вами! — сказал он, встал и начал ходить по
комнате из угла в угол, мягко ступая войлочными туфлями. — Не будем спорить. Не будем растравлять мы язвы сердца
тайной, как сказал кто-то и где-то.
Только в
комнате за гостиной на стене снова появились портреты консула Наполеона и Жозефины, находившиеся с 12-го года в опале у деда и висевшие в
тайном кабинете.
Таинственность обстановки приятно волнует меня; поэзия
тайны — высшая поэзия. Чувствую себя верующим за утренней службой во храме и вспоминаю катакомбы первых христиан.
Комнату наполняет глуховатый бас, отчетливо произнося слова.
Надо полагать, между ним и Варварой велись одновременно какие-нибудь
тайные и более ясные переговоры по этому предмету, потому что однажды, подкараулив, когда все господа ушли на репетицию и в квартире оставался только Беккер, Варвара спешно повела Петю наверх и прямо вошла с ним в
комнату акробата.
Ему доставляло странное, очень смутное для него самого наслаждение проникнуть в
тайные, недопускаемые
комнаты человеческой души, увидеть скрытые, иногда мелочные, иногда позорные, чаще смешные, чем трогательные, пружины внешних действий — так сказать, подержать в руках живое, горячее человеческое сердце и ощутить его биение.
— Ну, хорошо, — сказал я, сдаваясь тем охотнее, что понимал невозможность вытянуть моего быстро разоблачившегося спутника из этой теплой
комнаты на трескучий вечерний мороз. — Но все же объясните вашу причину, если это не
тайна…
Но что же
тайна красной
комнаты? Ах, весь дом был
тайный, весь дом был —
тайна!
А я влюблена — в «Цыган»: в Алеко, и в Земфиру, и в ту Мариулу, и в того цыгана, и в медведя, и в могилу, и в странные слова, которыми все это рассказано. И не могу сказать об этом ни словом: взрослым — потому что краденое, детям — потому что я их презираю, а главное — потому что
тайна: моя — с красной
комнатой, моя — с синим томом, моя — с грудной ямкой.
В красной
комнате был
тайный шкаф.
Начинается как глава настольного романа всех наших бабушек и матерей — «Jane Eyre» —
Тайна красной
комнаты.
Нет, Черт никакой Валерии не знал. Но он и матери моей не знал, такой одинокой. Он даже не знал, что у меня есть мать. Когда я была с ним, я была — его девочка, его чертова сиротиночка. Черт в меня, как в ту
комнату, пришел на готовое. Ему просто нравилась
комната,
тайная красная
комната — и
тайная красная девочка в столбняке любви на пороге.
Вскоре за погибелью кадета спальная
комната, из которой исходили главнейшие страхи Инженерного замка, была открыта и получила такое приспособление, которое изменило ее жуткий характер, но предания о привидении долго еще жили, несмотря на последовавшее разоблачение
тайны.
— Да что ж это, я разговариваю. Нельзя, что ль, и говорить, — заспорил было тот шепотом, но, однако ж, замолчал и с
тайною яростью вышел из
комнаты.
«И когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в
комнату твою и, затворив дверь твою, помолись отцу твоему, который втайне, и отец твой, видящий
тайное, воздаст тебе».
Только что успела Дуня открыть
тайну любви своей Аграфене Петровне, вдруг слышит, как в смежной
комнате Дарья Сергевна рассказывает Марку Данилычу, что Петр Степаныч, собравшись наскоро, уехал за Волгу.
Слышит Дуня — смолкли песни в сионской горнице. Слышит — по обеим сторонам кладовой раздаются неясные голоса, с одной — мужские, с другой — женские. Это Божьи люди в одевальных
комнатах снимают «белые ризы» и одеваются в обычную одежду. Еще прошло несколько времени, голоса стихли, послышался топот, с каждой минутой слышался он тише и тише. К ужину, значит, пошли. Ждет Дуня. Замирает у ней сердце — вот он скоро придет, вот она узнает
тайну, что так сильно раздражает ее любопытство.
Князь Андрей входит в жизнь. Портрет покойной жены, в котором он раньше читал горькое обвинение жизни, теперь изменился. «Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по
комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом,
тайные, как преступление, мысли, которые изменили всю его жизнь».
Машенька вспомнила, что у нее в корзине под простынями лежат сладости, которые она, по старой институтской привычке, прятала за обедом в карман и уносила к себе в
комнату. От мысли, что эта ее маленькая
тайна уже известна хозяевам, ее бросило в жар, стало стыдно, и от всего этого — от страха, стыда, от обиды — началось сильное сердцебиение, которое отдавало в виски, в руки, глубоко в живот.
— Я люблю эту женщину, — повел князь головой по направлению к
комнате больной, — люблю горячо и сильно, но готов лучше обречь ее на раннюю смерть, нежели открыть эту
тайну.
— О ней-то хотел я с вами переговорить, — перебил Вульф, пожав плечами, и почти насильно отвел Глика в другую
комнату. Здесь, под клятвой, открыл он великую
тайну. — Только вам, Вольдемару и штык-юнкеру, — прибавил цейгмейстер, — поверил я эту
тайну. Спасите себя, мою Кете и тех, кто захочет за вами следовать.
Егор Егорович остался стоять, как вкопанный, среди
комнаты. Неожиданность открытия страшной
тайны смерти горячо любимой им девушки, в связи с полной невиновностью ее перед ним, положительно ошеломила его.
— Теперь вы, наша армия, Лифляндия спасены! — сказала шепотом баронесса и пригласила было генерала в другую
комнату, чтобы передать ему важную
тайну; но когда он решительно объявил, что голова его ничего не варит при тощем желудке, тогда она присовокупила: — Будь по-вашему, только не кайтесь после. Между тем позвольте мне представить вам ученого путешественника. Господин доктор Зибенбюргер! господин генерал-вахтмейстер и главный начальник в Лифляндии желает иметь честь с вами ознакомиться.
По приезде Бирона домой Липман имел еще дух доложить своему патрону, что исполнительный Гроснот найден в своей
комнате застреленным, вероятно вследствие побега конюхов, обливавших Горденку. Обратить свой гнев на Липмана было опасно, и потому решились временщик и клеврет его стараться отыскать
тайных производителей этого дела и устремить всю коварную политику свою на исполнение прежде начертанных планов. Лучших, более действительных, нельзя было и придумать.